Бредовый суп - Страница 40

экономику. Атутгромаднымгосударствомстали управлятьпьяныереволюционныематросы.

– Да, новсе равно этоне ответ намой вопрос.

–Знаешь, что, –сказал я, –математикиутверждают,что из любоголожногоположенияможно вывестилюбое другоеложное спомощью безупречнойлогики. Так ислучилось вРоссии. Однабредоваяидея влеклаза собойдругую. И этоне важно,были липервоначальныеидеи бредовыми,или оченьбредовыми,или чуть-чутьбредовыми. Нуи в концеконцов вседошло до полногобреда, такчто людимогли все этотерпетьтолько подстрахомсмерти. Что и былоимнемедленнопредоставлено.Творцы этихидей самизапутались вних довольнобыстро. Вызнаете,например, чтоодним из самыхбольшихсекретов онисчитали своюсобственнуюгазету?

–Почему?

–Потому что в любойстаройгазете можнобыло найти ихофициальныеуказания,которыепрямо противоречилиих нынешним.И, конечно же,они не хотелибыть легкопойманнымина всей этойдребедени. Ивсепостепеннопревратилосьв сплошнойбред.Абсолютновсе. Я думаю,что вамтрудно в этоповерить,сколько быпримеров явам ниприводил.

–Примеры неповредят, –сказалМаартен.

– Есливы хотитепримеры, –сказал я, – тоназовите мнелюбое слово.

– А тыдашь нампример на этослово?

–Именно так.Любое слово,котороепридет вам вголову.

–Сейчас япоставлютебя взатруднительноеположение, –сказалМаартен ипоказал насвой стакан. –Кока-кола.

– О, –сказалаМаринка, – туттебе неповезло. Кока-колабылазапрещена.

– Чтоэто значит?Нельзя былоее пить?

–Конечно, еенельзя былопить. Потомучто ее у нихне было, –сказал я.

– Онабыласимволомкапитализма,что ли, – сказалаМаринка.

– О, это японял, –сказалМаартен.

– Понял? –сказал я. – Моямысль как рази заключаетсяв том, чтопонять здесьничегонельзя. Я тутже могупривеститебе примердругихсимволов капитализма,с которымионипрекрасноуживались.

– Ну? –сказалМаартен.

– Ну,например, всегоды у нихбыли в ходучто-то типа GovernmentBond –государственныезаймы. В этом,безусловно,былопределенныйкриминал. Во-первых,вместо слова“обязательство”использовалосьиностранноеслово“облигация”,что каралосьрасстреломна месте в товремя.Во-вторых, ковсему к этомуеще был добавленgambling –случайностьи связанный снею азарт.

– Иправда, –сказалаМаринка. –Проводиласьлотерея, ивместообычных купонов…

–Подожди, намне нужныдетали. Япросто хотелсказать, что gambling ифинансовыебумаги былиодними изсамых страшныхсимволовкапитализмав то время. Заодин только gambling мы все такнастрадались.Нам даже вбридж игратьне позволяли.

– Этовот так? –спросилаКерен.

– Нет, –сказалМаартен, – “воттак” – этогольф.

–Хорошо еще,что временабыли тогдауже попроще, –сказал я, – инас оставилив живых. А в болеесуровыевремена нетолько за gambling в чистомвиде, но запростой даженамек на случайностьполагалсярасстрел наместе. Физиковнаших бедныхвсех доединого завсякие тамместа надеревьяхвешали. И всетолько из-запринципанеопределенности.

– Вотпочему тыпошел вматематики, –сказала Маринка.– За формулынерасстреливали.

– А вот ине говори. Стеориейвероятностейбольшиепроблемыбыли. Где-то ячитал, что бывшиеартиллеристыизматематическогоинститутаспасли ее.Написаликуда-то, чтоона во времявойныпомогаетпоражатьцель.

И все равнопосле этого,например, ослучайных числахдажеподуматьбыло нельзя.Один попробовал,ну, его сразуна Лубянку.Что, сказали, гаденыш,Монте-Карло захотелось?И хрястьпо морде. Его,говорят, ирасстреливатьне надо было.Сам,бедолага,умер очень быстро.Средиматематиковхлипкиечасто попадались…

– Вы егознали? –спросилМаартен.

– Нет, мыего не знали.Я простохотелсказать, чтонеобязательнодолжно былобыть какое-тообъяснениепроисходящему.Как, например,с твоейкока-колой.Логика,вообще говоря,непредполагалась.Единственнымисключениембыли личныемотивы.Только в этомслучаелогикаработала.Если,например, укакого-нибудьпредседателяжена сталапосматриватьна биолога,то биологиякак наука, немедленнозапрещалась.А если,наоборот, кто-тоиз самыхглавныхлюбил сбалеринамиобщаться, тотогда по всейстранеоткрывали балетныешколы. Илучшихбалеринпотом подвозилив столичнуюбалетнуюшколу,которую строилипрямо околодома этогосамого главного.Ну и потомуже балетдостигалтаких высот,что вопрекивсем законамгенетики балетныенавыки понаследствуначиналипередаваться.

Всетрещало у нихпо швам. А имнадо былокак-тоудержаться. Иони быливынужденыввести лагерныепорядки вповседневнуюжизнь: шаг всторону – иконвойоткрывает огоньбезпредупреждения.

Скороонизапретилипочти все.Были неимовернобольшиеограниченияна то, что, гдеи как можнобыло пить,говорить,смеяться,читать,писать,смотреть,слушать.

–Ходить? –спросилМаартен.

–Ходить, –сказал я.

–Ходить незапрещалось,– сказалаМаринка.

–Запрещалось.

– Оншутит, –сказалаМаринка. –Хотя, можетбыть, я что-тозабыла. Япросто немогу и нехочу ужепомнить обовсем этом.

Маартеннапряженносмотрел наменя.

–Куда-то пойтибыло можно, –сказал я. – Нобыло время,когда днемпросто так поулицамходить былонельзя. Тебямоглиарестовать. Инужно былопоказатьсправку, чтотынаходишься вотпуске иличто-то в этомдухе, чтобытебя отпустили.

Особенноохранялисьте места, гдебыла хотя быпотенциальнаявозможностьвстретитьиностранцев.По этойпричине в одномместе, где яработал,никому из насне разрешалосьходить ни врестораны, нив театры.

– Аможно я тоженазовукакое-нибудьслово? – спросиламеня Керен.

–Конечно.

– Брюки, –сказалаКерен.

– Ага, –сказала мнеМаринка, – вотты и попался.