Бредовый суп - Страница 58

со мнойслучилось вБорисоглебскепослепереезда.Намучилисьмы ужасно. Идаже,наверное,большеобычного. Ирешили пойтив баню. А я отребятприотстал, потомучто за пивомв магазинзаскочил.Таков ужрусскийобычай: вбане илипосле бани –пива попить.Ну, конечно,народ нетолько пивопил и нетолько послебани. И, насамом деле, яи не знаю,действительноли это такой исконнорусскийобычай – питьсильно, илиэто они такоедело ввели.Как началивсе захватывать,какговорится, попьянойлавочке, такпотом почтичто тричетвертивека и пили. Иещеискусственнуюселекцию ввели:если пьешь –это вроде быкак свой, а еслинет – то кстенке. Ну ипосле этойселекции ужедействительносталосчитаться,что русскийчеловекиспоконвеков пил непросыхая.

Случайноподслушалнедавнотакой рассказвременсухогозакона. Ну,сухогозакона, кактакового, небыло. Но ихглавныйтакую борьбуповелантиалкогольнуюв середине восьмидесятых,что онипросто-такине знали, какэто надо былопонимать. Непить они немогли. И пилиони, конечно,не так, как мыс вами: белоевино к рыбе ивсе такое прочее.Их от этихпремудростейтошнить начинало.Они пиливодкубольшимигранеными стаканамии выпивали понесколькобутылок заодин присест.Что же имбыло делать,если ихглавныйтакуюглупостьсморозил?

Решениебылоабсолютнопростым. Назаводе, гдеэту водкуразливали, набутылкистали наклеиватьэтикеткиминеральнойводы. Делалосьэто по ихнепосредственномузаказу, которыйони объявилиособосекретным,поскольку онякобы былсвязан скосмическимиисследованиями.И им прямо напартийныесходкипоставлялитакиебутылки. Ивсе были счастливы.Партийцы –оттого, чтотак удачновыкрутились.Главный их –потому чтовсе-таки настоялна своем.Народпростойдавно уже насамогонесидел, иводкупокупалпросто так,дляразнообразия.И все этиперебои с поставками,часызапретные,талоныводочные – всембыли, вобщем-то,безразличны.

Яникогда доэтого невидел Санькуна коне. Обычноон к нам натрактореприезжал. И я сразупонял, чтопроизошлочто-тонеобычное.Санька былужасновозбужден. Иконю его тоже,видно,передалосьэтовозбуждение,потому что онстоять наместе не моги, пока мы разговаривалибуквальнонесколькосекунд, такуюпылищуподнял –просто ужас.Хотя, насамом деле,разговора унас, вобщем-то, и небыло. Санькатолькокрикнул мне:“В Данилкиноводку дают!Седлайскореесвоего жигуленка!”И пятки своиголые вонзилконю в бока, закричал“йе-е-е-х!”, и коньего прямопостелилсяпо степи.

Вечеромтого же днямыпраздновалиэто событие.Я, как всегда,возился спчелой, покаеще былосветло, ипришел кСаньке, когдастемнело. Иони уже, конечно,выпили всюводку,которуюкупил Санька,и, когда япринес своидве бутылки,все оченьоживились, иМаша, Санькинажена, сталаменяусаживать ихлопотать вокругменя исобираласьбыло налитьмне из моейбутылки, но яотказался ихотел ужекликнуть еемладшуюсестру,Аленку, истал даже поворачиватьсяк ней, но она исама все поняла,вскочила сосвоего места,схватилаздоровеннуюбутыль ссамогоном иналила мне,но не полныйстакан, атолькочетверть илидаже меньше,и всявспыхнула толи от сознаниятого, чтоправильноугадала и моежелание, и то,сколько мненужно былоналить, то лиоттого, чтозасуетиласьслишком резкои все это,конечно же,заметили изаулыбались.И Аленказарделасьеще больше отвсего отэтого, селана свое местои тоже заулыбаласьпростой ибесхитростнойулыбкой. И японял, что невиделсчастливеелица, чем былотогда у нее, и,может быть,никогда и неувижу. И уменя внутривсе простоперевернулосьот этого.

Нашиуже во всюпарились, а яеще бутылкикуда-то тампристраивал.(Это я проборисоглебскуюбанюпродолжаю).Наконец яразделся и вспешкевместопарилкиворвался вженское отделение.Когда я этосообразил, яуже успелдовольнодалекопроскочить ивообще неочень точносебе представлял,как оттудаудрать.

Это былтот год,когда мы сКирилломгде-то вычитали,чтоамериканцы соткрытымилеткамипереезжают.Ну и мырешили тожелетки не заколачивать.Хотя многиенаши сильно вэтом сомневались.А нам тогдасовсем иневдомекбыло, что незакрыватьлетки дляамериканцевочень и оченьестественнымделом было.Они не то, чтолетки, а нидома свои, нимашины большейчастью незапирают. И кэтому уже всепривыкли. Ипчела их – втом числе. А снашейсреднерусскойпчелой,котораясвоей злобливостьюпечальнопрославиласьна весь мир, сней, конечно,такпоступатьнельзя было.А мы невполнеадекватновсе это себепредставлялитогда. Ну и заэто свое незнаниесильнопоплатились.

И вотчтоинтересно:сколько ужменя эти пчелыжалили, а вотзапомнил якрепкотолько первую.

Прицепиласьона ко мне,когда я утромвышел первыйраз во двор,где стоялипервые наши двадцатьвосемь семей,собранные совсей борисоглебскойокруги. А ятогда еще немог отличитьмирную пчелуот атакующей,но все-такичто-то в еенавязчивойприлипчивоститогда мне непонравилось.Ну я ибросился вдом. А она – замной. Стал япо домуметаться.Крик тут такойподнялся.Народсбежалсявсякий –кусаный инекусаный. Ивсе меня набегу участливоспрашивали,куда, мол,куда. А я, не переставаявопить,отвечал, что,мол, пока ещене укусила.

Ну, отсреднерусскойразвеубежишь?Где-то уже всеняхзазвенелаона у меня вноздре. Не всилах была освободитьсяот жала. А ятогда еще незнал, чтосамоебольноеместо – этоноздря.Сейчас-то явам это могуоченьавторитетнозаявить. Уменя ведь ниодного местанет, куда быменя пчела нежалила.

Конечно,я знаю, о чемвы сейчасподумали. Менячасто народоб этомспрашивает. Иособенночасто девушкименя пытают.Ну, что я могуна этоответить? Ну,конечно,“кусали”. Хотядолжен вамсказать,девушки, чтомы,пчеловоды,предпочитаемговорить