Бредовый суп - Страница 36

Зачем нужноучитькакой-тоязык, если тызнаешь, чтоон тебеникогда непонадобится?Я, например,воспринималэти предметыкак особогородаиздевательствои уклонялся отних всемивозможнымиспособами.

– Но ты,наверное,все-такичиталкакие-то статьи...

– Этосовсемдругое, и тыпрекрасноэто понимаешь,– сказал я. – Аживой язык... Ябыл абсолютноуверен в том,что никогда вжизни мне непридетсяговорить ни скем ни накаком другомязыке, кромерусского. И ябылабсолютноуверен в том,что меняникуда иникогда невыпустят.

– А тыхотя быпыталсякуда-топоехать? –спросилаСветка.

–Только одинраз. Но мнеэтогохватило надолго.

– Кудаже ты хотелпоехать? –спросилСережа.

– ВРумынию, наолимпиаду.

– Накакуюолимпиаду?

– Намеждународнуюматематическую.

– Зачем,то есть яимею в виду...как кто?

– Какучастник, –сказал я.

– Тышутишь?

– Нет, я исам шутить нелюблю…

– …да, идругим непозволю, –продолжилаМаринка.

– Тысерьезно? –спросил меняСережа.

–Серьезно,серьезно, –сказал я.

– Аможноподробности?

– Можно.

– Тызаканчивалдесятыйкласс, да?

– Да, –сказал я. – Этобыла самаяперваямеждународнаяолимпиада.Команду тудастали набиратьпорезультатам московскойолимпиады,котораясчиталась главнойв стране.Московскиематематики искалиталантливыхребят по всемшколам страныи приглашалиих в Москву. Атам уже все решалосьв два тура.

–Значит, тыхорошовыступил вовтором туре вМоскве? –спросил Сережа.

– Да.

– Что жебыло дальше?

– Мыузнали омеждународнойтолько за двамесяца до ееначала и всегадали, будетли вообщестранаучаствоватьв ней. И воткак-то, в самомначале мая,мне позвонилмой товарищ. Ион сказалмне, что онтолько чтоузнал, чтосоставленсписоксборнойстраны и чтомы с ним – всписке и,значит, едемв Румынию.Пока япереваривалэтосообщение, онуспел сказатьмне, чтозадачи намеждународнойожидаютсяпопрощенаших, апремий будетбольше, и,вообще, общеемнение былотаково, чтосреднийуровень тамбудет ниженашего. “Тыпонимаешь,что этозначит? –спросил меня мойтоварищ. –Если у тебянерасплавятсянеожиданномозги или незаболитживот…”

Яповесилтрубку ипошелсообщать этуновостьсвоимродителям. Икогда ясказал об этоммоему отцу, ядумал, что оночень обрадуется.Но он слушалменя как-торассеянно. “Да,это хорошо”, –сказал он. –“Что значит“хорошо”, папа? –сказал я. – Тыпонимаешь,чтопроисходит?Менявключили всборнуюстраны! Наспосылают намеждународнуюолимпиаду”. – “Акто ещевключен,кроме тебя?” –спросил мойотец. И когдая сталназыватьвсех наших,он мрачнелпросто наглазах.

–Почему? –спросилСережа.

–Потому чтокомандаболее чемнаполовину былаукомплектованаребятами севрейскимифамилиями. Отецне сказал мнеэтого тогда,но ондопускал всечто угодно.Он боялся,что нас всехотвезуткуда-нибудь иубьют.

– Да, я,помнится,слышал окровавыхисториях такоготипа. Но,поскольку яразговариваюс тобойсейчас, ямогупредположить,что вас неубили.

– Всезакончилосьвполнеблагополучно.Отец был самне свой весьдень. Онразговаривалс кем-то изсвоих старыхдрузей. Ивечером онсказал мне:”Ты знаешь,все сошлисьна том, чтотеперь это,наверное, неопасно дляжизни.Конечно, онине выпустяттебя вРумынию, и янадеюсь,Илюша, что утебя нет никакихиллюзий наэтот счет. Ноотказаться самому– я бы считалэтонеправильным”.

Я сталсобиратьдокументы ибегать повсякимкомиссиям. Япомню, какони вальяжноразвалилисьв своихкреслах накакой-то своейсходке, гдеонирассматривалимою характеристикуи задавалимне какие-тоглупые вопросы.

– Поматематике? –спросилСережа.

– Повысшейматематике, –сказал я. –Один из них показалмне нависевшую настенегромаднуюкартину испросил меня,знаю ли я, чтона нейизображено. Ия сказал, чтоэто вождь, ичто оннаставляетматросов, какбрать Зимнийдворец. И тутони всезагоготали. Иначалосьвсеобщеевеселье. Онидолго не моглиостановиться,и в какой-томомент ихглавныйсказал, чтоэто совсем несмешно. Ивеселье всеэто вдругоборвалось. Итут выяснилось,что, хотя этодействительнои был вождь,но выступалон совсем подругому поводу.И главныймрачно мнезаметил, что,как же это явотсобираюсьехать вРумынию, а такихосновополагающихвещей незнаю. “А вотесли тебя вРумыниикто-тоспросит что-то,а ты,оказывается,ничего и незнаешь. А к нашейстранесейчас такойбольшойинтереспробуждаетсяу всех. Тебяобязательнобудут тамрасспрашивать”,– сказал он.

И туткакая-тодевушкасказала, что,хотя мояошибка,конечно,ужаснопозорная инепростительная,но все-таки, вкаком-тосмысле какое-тооправданиемне есть,потому чтомногие изприсутствующихна этойкартине былив матросскойформе. И ихглавныйдовольно неожиданносогласился сэтойдевушкой и дажесказал, что вэтом онусматриваетнекоторуюочень важнуюсимволику. И,пока я пыталсяпонять, окакой такойважнойсимволике идетречь, онибыстро инеожиданнодля меня решилидать мнеположительнуюхарактеристику.

– Ага, –сказалСережа, –значит, твойотец ошибся?

– Мойотец ошибсятолько одинраз. Когда онсказал мнекак-то: “Даже ине надейся.Это навсегда.Они никогда иничего неотдаютобратно”.

– Что жебыло дальше?

– Аничегоособенногодальше небыло. Я повезэтурекомендациювминистерство,и когда явручил еекакому-точиновнику, тоувидел у негона столе нашсписок. Инапротив техфамилий,которыми такзаинтересовалсямой отец,карандашомбылапроставленадовольно-такибольшая ипотомузаметная буква“е”.

– Тысказал обэтом своемуотцу?

– Ярассказалему об этомпотом, когдаэто всезакончилось.

– Такчем же этовсезакончилось?

– Ониназначилинамруководителясборной. ЕезвалиНадежда