Бредовый суп - Страница 7

кто-то ужетеснил проводникаот дверей. Водной руке уменя было трипустых фляги,а в другой – одна,нонаполовину смедом. И япытался находузабросить ихв открытуюдверь вагона.И та, котораябыла с медом,каким-точудом упала вниз,под вагон. И язакричалчто-то. И всезакричали. Икакой-топассажир, неиз наших, с испугурванулстоп-кран.

А еще явспомнил, чтоя должендомойзаскочить зашмотками. Ичто хотя допереездаоставалосьоколо месяца,уже сейчасбыло ясно,что большечетверых мына него никакне наберем. Имного ещечего такоговспомнил. Иуслышал я,как БорисБорисычспросил:

– Ты кудаедешь-то?

– Вдеревню, –сказал я, – напасеку.

–Отдохнуть,значит? Этохорошо.Поезжай, отдохни.

– Ну такя побежал? –сказал я.

– Беги,беги, – сказалБорисБорисыч.

Ипобежал яотдыхать.

Г л а в а 2

Мырешили неспускатьсядо самого днаканьона ипросто шлинекотороевремя поузкой тропинкевниз. Минутчерез десятьмы увидели группуна мулах,котораяобогнала насв самомначалеспуска. Ониостановились,потому чтоодин из них –мальчик –наверное, летсеми–восьми,испугался ипопросилссадить его смула. Егоотец тоже былтам и стоялрядом смальчиком.

Проводникпозвонилнаверх, и всестали ждать,пока оттудапридутзабратьмулов у мальчикаи у его отца.Мы тожеостановилисьтам и сталисмотретьвниз наканьон.

Ещенаверху яслышал, какотец говорилмальчику, чтомулы будутидти по самомукраю обрыва,и это будет,наверное,страшно, ичто билетыстоят двестидолларов, и онне хочет,чтобымальчикпередумал,когда они уженачнутспускаться.Но мальчиксказал, чтоэто не будетстрашно,потому что впроспектенаписано, чтомулы никогдане ошибаются.

Проводниксталмедленнообъезжатьвсех своих.Он поправлялчто-то укаждого ичто-то всемобъяснял.Рядом со мнойсидел на мулепарень вширокойшляпе.Выглядел онпросто шикарно.Проводникподъехал кнему и тожестал что-топоправлять унего.

– What’s your name, sir? –спросилпроводник.

– Jim, –сказалпарень.

– Where are you from, Jim?

– Philadelphia.

– Phi-la-deeeeeel-phia?! –сказалпроводник. – What do youthink so far, Jim?

– It’s beautiful, – сказалДжим.

– It is, –сказалпроводник.

Снашего местана каньоноткрывалсяумопомрачительныйи абсолютнофантастическийвид. И всестояли молча,какзавороженные.

Последняяпрогулка

Москва–Сочи,16–19 мая 1988 года

– А тызнаешь, что уних намеченона следующийгод? – спросиля Кирилла.

– Нет, –сказалКирилл.

– У всехвсего будетабсолютнопоровну, денегне будет, и вмагазинахвсе будутдавать бесплатно.

– Аразве они этоне отменили? –спросилКирилл.

– Нет, – сказаля.

Кириллзамолчал иглубокозадумался. Акогда я егоспросил, очем ондумает,Кирилл призналсямне, что онсильнообеспокоенмоим сообщением,и замолчалопять. Яснова стал спрашиватьего, о чем ондумает, иКирилл сказал,что он всепытаетсяпредставитьсебе, какможет бытьтак, чтобы вмагазинахвсе былобесплатно, ичто у негокаждый разполучается,что это можетбыть толькотогда, когдав магазинахничего нет.

Этобыло в концеавгустасемьдесятдевятогогода. А вначалесентября мывстретилисьс Кирилломопять, и онстализлагать мнесвой план.

–Слушай,Илюша, –сказал он, – утебя коврыкакие илишубы есть?

– Ну,предположим,– сказал я.

– У менятоже есть.Вот мы их вломбардсдадим, а навырученныеденьги купимпчел. В маеоткачаеммайский мед,продадим егои выкупимшубы.

– Адальше что?

– Вконце летаоткачаем ещемед и, еслиони деньгиотменят,будем медменять на всечто угодно.

Кириллсказал мне,что главное вего плане заключаетсяв том, что мыобразуемчто-то вродепчеловодногобратствагде-нибудьдалеко, всаратовскойглубинке.Так, чтобы кнам не смогдобратьсяникто изпосторонних.И чтобы в нашоазис приезжалитолько нашидрузья иединомышленники.И для многихиз них этобудет простоспасением, идля всех унас найдетсянетяжелаяработа идушевныйотдых.

Когдая выслушалэто, я даже незнал, что мне Кириллуответить,настолькомне все показалосьнаивным, и мынесколькосекунд молча смотрелидруг надруга. Апотом Кириллмне сказал,что в егосемье частовспоминают облизкомдруге егодеда. Этотдруг был такперепуганвсякимисобытиями,которыепроизошли вРоссии, чтоне выходил издома околодесяти лет. Ивот как-то вконцедвадцатыхгодов оннаконец решилсяи вышел издома. Онпросто вышелна улицу. Ивернулсядомойсовершенноподавленный.Вот тогда-тоон и сказалто, о чем потомчастовспоминали уКирилла всемье. Онсказал: “Ябольше к нимне пойду”.

КогдаКириллповедал мнеоб этом, онсделал такую,знаете,многозначительнуюпаузу. Ну, амне никакойтакой паузыдаже не нужнобыло, чтобпонять, чтоКирилл хотелсказать. Ахотел онсказать, чтона светепомимо такихчерствых ипрактичныхлюдей, как я,которыемогутспокойноходить наработу,общаться сначальствоми даже ездитьпо министерствам,есть ещекатегориялиц уязвимых.С гораздоболее тонкойнервнойструктурой. Идля такихлюдей мыпростообязаныпридуматьчто-то такое,где эти людисмогут отгородитьсяот всего ирасслабитьсяхоть на какое-товремя.

Ну чтоя могответитьКириллупосле этого?Конечно, яподошел кнему, обнялего,поцеловал исказал, чтоцеликом и безоговорочноподдерживаюего идею. Ипрямо посленашегоразговораеду к себедомой и лезув чуланвытаскиватьвсе мои шубыи ковры.

А можетбыть, я необнимал и нецеловал Кирилла.Я уже сейчасточно всегоне помню.Шубы? Нет, шубтоже,кажется, уменя не было.Ковер вотбыл. Это яточно помню.А вот шуб небыло. Да ичулананикакого,конечно, небыло тоже. Ноэто уже и нестоль важно.

Ну,потащили мывсе, что у насбыло, вломбард. Иэтооказалосьсамой легкойчастью нашего