–Скопируйтефункцию GetLastForwardPriceиз модуля ccrvbt20.c.Назовите еекак-нибудь исделайтеточно такиеже изменения,какие мыделалисегодняутром. Выпомните, чемуя учил васутром?
– Да, –сказал я.
– Оченьхорошо, –сказал Веня. –Потом выдолжны позватьэту функциюперед всемивызовами вотэтой функции,кроме этогоместа. Вызаписываете?
– Нет, –сказал я.
– Оченьплохо. Выдолжны всезаписывать. Есличто-тонепонятно,спрашивайтесейчас. Потому меня небудетвремени. Вотэтот кусоккода вывставите вотсюда.Понятно?
– Да, –сказал я.
– Нет, несюда, а вотсюда и еще вовсе такие жеместа в dcrvbt20.c, bcrvbt40.c иccbcdc10.c. Это не надозаписывать. Япослал это напринтер. Ненадо сейчас брать– возьметепотом. Вы всепоняли? У васесть вопросы?
– Нет, –сказал я.
– Выопять ничегоне поняли? –спросил Веня.
– Да, –сказал я.
– Чтозначит “да”? –спросил Веня.
Ноги
Пичурино,10 июля 1989 года
Мысидели напасеке.Обстановкабыла такая: подсолнухцвел вовсю,но нектар невыделял. Вобщем – муть.
Ну,конечно, этоя так говорю,чтобы вампонятно было.А вообще-то унас так никтоне говорит:“нектар невыделял”.Говорятпросто: “не выделял”.И все. И всемвсе понятно.И не надоникаких лишнихслов.
А вотпочемуподсолнух невыделял,никто не знал.И жарко было,и дождьнедавнопрошел, а онне выделял ивсе тут.
Я сиделв ожиданиизавтрака ичитал газету,которую мневчераоставилАркаша.Газета былаза прошлыйгод и имеламудреноеназвание “The WallStreet Journal”.А когдаАркашаоставлял мнеее, у него былтакой вид,как будто онотдавал мнесамое ценноеиз того, что унегокогда-либобыло.
Я уже сполчаса немогпродвинутьсядальше однойстатьи в этойгазете ипыталсяпонять, о чемв ней идетречь.
Тамговорилосьоб акцияхкакой-токомпании. Ивсе думали,что эти акциидолжны былипойти вверх.И думали так,несмотря нато, что вместодохода в семьцентов загод, которыйу компаниибыл ввосемьдесятседьмом году,она объявилаоб убытках в одиннадцатьцентов.Почему приэтом все думали,что акциидолжны былипойти вверх,понять быловесьматрудно.
Нопотом встатьеобъяснялось,что акции должныбыли пойтивверх оттого,что на рынке, гдеакции этойкомпаниипродавались,все ожидали,что убыткибудут неодиннадцатьцентов, ачетырнадцать.Иследовательно,этиодиннадцатьцентовубытков былихорошейновостью.
Нооказалось,что, несмотряни на что,акции пошливсе-такивниз. И встатьенашлось объяснениеи этому.Оказывается,на какой-тоулице (по-видимому,рядом с этимсамым рынком)наряду сожиданиями очетырнадцатицентах, былиеще какие-тослухи. И вотслухи-то этибыли о том,что убыткидолжны бытьдесятьцентов. Итеперь ужеполучалось,что новостьободиннадцатицентахоказываласьотрицательной.Поэтому-тоакции и пошливниз.
И яподумал отом, чтовсе-таки нашмир – довольносложнаяштука.Гораздосложнее, чеммы о немдумаем. И насамом деле,чтобы понятьэто, не надочитатьникакихмудреных газет.А достаточнопростообратитьсвой взглядна нашуповседневнуюжизнь. Насамые обычныесобытия,которыепроисходят снами каждыйдень.
И явспомнил, чтопроизошло унас совсемнедавно.Аркаша где-товычитал, чтолипа – один излучшихмедоносов. Имы наткнулисьеще раннейвесной накрасивейшуюпесчануюместность,где липаросла вперемежкус соснами. Нуи перевезлитуда всех нашихпчел.
Липазацвела. Нопчела необращала нанее никакоговнимания. Икаждый деньАркаша находилэтомукакое-тообъяснение. Тоон говорил,что ещенастоящейжары нет. А когдажара настала,сталговорить, чтодождь хорошийнужен. Акогда дождьпрошел, сталобъяснять,что ветернектар сдул.А когда ветерстих, сказал,что паркодолжно быть.И наконец былдень, когдапрошелхорошийдождь и ссамого утрабыло оченьпарко, и ветране былосовсемникакого. Апчела сидела вульях, какбудтоникакой липывообще не было.Аркаша былвесьмаудручен этим.И все мы былиэтимудручены. Итолькосовсемнедавно отместныхдедов мыузнали, чтолипа напескахвообщеникогда невыделяет.
Послеэтого явообщепересталверить какимбы то ни былопрогнозам иобещаниям. Исам никогданичего непредсказывали надолго незагадывал.
Япересел занаш большойдубовыйобеденныйстол,мысленноприготовилсяк завтраку ибыл доволенхотя бы тем,что знал, чтов ближайшиеполчаса недолжно былопроизойтиничегонеобычного.
– У тебяноги грязные,– сказала мнеНика.
–Во-первых, –сказал я, –откуда тызнаешь?
– А чтомне знать-то?Я вижу.
– Ну, –сказал я, – “вижу”!Ещенеизвестно,что тывидишь.Может, онитолькоснаружитакимикажутся. Авнутри…
– Чтозначит“внутри”?
– Может,они совсемчистые.Только пыльюслегкаприсыпаны. Апотом, ноги –они потому иназываются“ноги”, чтогрязные. Аиначе онипо-другому иназывалисьбы.
– Ты,Илюша, всеравно помойих.
– Ээ-э, –сказал я, –моютсятольколенивые люди.Которым леньчесаться.
ЭтоДаня у настак шутил. Аза ним уже ивсе бриджистыповторяли. Нуя это Нике ивыложил, потомучто кстатипришлось.
–Видишь, – сказаля, – ты сама-товсе чешешьсяи чешешься.
Смотрю– а Никапокраснеладаже.
– Этокомары! –сказала она. –Как тебе нестыдно!
– Мнееще и закомаровстыднодолжно быть? –сказал я. –Слугапокорный.
И мыдаже как быпоссорились.Но потом,конечно, помирились.
Анасчетполучаса яправоказался.Съел я назавтрак все,что положенобыло, ивообще ничегонеобычногоне произошло.
Г л а в а 5
Впервом жеотеле, кудамы заехали,мест не было.И я сказалребятам, чтовпозапрошломгоду мыостанавливалисьв “Red Rock”, и тамбыло полносвободныхмест. И чтосейчас онидолжны быть иподавно, разповсюду идеттакаястрельба.
Мыпоехали тудаи решили